СПЛЕТНИ

Кит, представьте, яйца снес,
Убежал от зайца пес,
Смастерил стрелок хлопушку -
Стал охотиться на коз.

Смерть приятна мудрецу:
В жертву он принес овцу
И, держась за хвост овечий,
Смело движется к концу.

Франтом сделался верблюд,
Львы ему обновки шьют.
На море пожар - глядите!
Что ж бензином не зальют?

Шерсть овцы с недавних пор
Рай покрыла как ковер.
Сердце отдала святоше
Гурия из капских гор.

Знахаря попутал бес,
Знахарь в драку с ним полез,
Бес взмолился о пощаде
И с лица земли исчез.

Был джейран исполнен сил,
Накопил для битвы пыл,
Побежал - и мощным рогом
Маралёнка с ног свалил.

Был мулла навеселе,
Рай он строил на земле,
И веревкой сотню леших
Удалось связать мулле.

Свет потухнет - страшный джин
Выйдет из морских- глубин,
На осле худом и старом
Ездит этот исполин.

А недавно, говорят,
Змей здесь жалил всех подряд,
Но добравшись до шофера,
Придержал свой страшный яд:

«Чем ещё один укус,
Лучше я с ним подружусь,
И меня в своей кабине
Отвезет шофер в Нукус».

Что за сплетни? Что за шум?
Вздор болтают наобум.
Знать у выдумщиков этих
Глубоко запрятан ум.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛЛАМУРАТА

Прост с людьми Алламурат
И любой работе рад.
Словом, быть ему начальством,
Сослуживцы говорят.

Справедлива похвала:
Много к людям в нем тепла,
Душу вкладывает в дело,
Только должность, жаль, мала.

Терпелив, трудолюбив
И при этом не хвастлив,
Примет важное решенье,
Лишь с людьми поговорив.

Ждали все – и час пришёл;
За большой садиться стол.
Он в отдельном кабинете –
Шаг начальника тяжел.

Кружит голову успех:
Стал считать он, что не грех
И поважничать начальству,
Что начальство выше всех.

Критиков взял в оборот,
Часто рявкал: «Идиот!»
Говорил про подхалимов:
«Замечательный народ!»

Недоверчив стал к друзьям,
Все решал он только сам;
С теми, кто дает советы,
Разговаривал, как хам.

Стало вроде как закон
То, что всех умнее он.
Надуваясь, распухая,
Вырастал из мухи слон.

Был недолог произвол:
Даже стол стал очень зол,
Пред лихим Алламуратом
На дыбы поднялся стол.

И теперь, с работы снят,
Все в слезах Алламурат
У разбитого корыта:
Что наделал – сам не рад.

Даже бывший подхалим,
Не здоровается с ним,
Даже бывшими дружками
Оскорблен он и гоним.

Тот, кого судьба вела
Важные вершить дела,
Может став Алламуратом,
Выпасть вдруг из-за стола.

БОЙ С ШУБОЙ

Невыносим июльский жар!
Над чаем – ароматный пар,
Перед огнём, в халате, в шапке,
Потягивает он кокнар.

Он любит негу и покой,
Кокнар в мешочках – под рукой,
Но всё сильнее в сердце тяга
К траве запретно - колдовской.

О, этот сказочный дурман!
С утра он от кокнара пьян, -
Кокнар, приют нашедший в жилах,
Пленяет, как стальной капкан.

Всё спит. Простор небесный пуст.
Тишь. Слышен только пальцев хруст,
Да в горле булькает напиток-
Прян, зелен, ядовит и густ.

«Когда бы чаем бил родник,
На всю бы жизнь к нему приник.
А потекла б река кокнара,
В неё нырнул бы в тот же миг.

Да я, чтобы достать его,
Не пожалел бы ничего –
Зачем мне слава и богатство?
Я отказался б от всего.

Я пил бы радость из пиал
И райского блаженства ждал,
И пусть бы даже легкий шорох
Ему прийти не помешал…»

Так бормоча в полубреду,
Он взялся было за еду.
И в этот миг мяукнуть кошка
Дерзнула на свою беду.

Она давно хотела есть.
Хозяин ей благую весть,
Начав бесстыдно чавкать, подал:
Она решила на пол слезть.

Тому, кто голоден, как лев,
Уже ничей не страшен гнев –
И кошка над хозяйским ухом
Мяукнула, не утерпев.

И этот деликатный звук
Ужалил наркомана вдруг –
Для одурманенного мозга
Ужасней не придумать мук.

«Скотина! Чтоб тебе пропасть!
Заткнись! Чего раскрыла пасть?!
От этих резких звуков может
Окончиться кокнара власть…»

Но кошке было невдомек,
О чём в сердцах гремит пророк,
Вновь начала она мяукать,
Почуяв на еду намек.

Тут, проклиная все и всех,
За кошкою – и смех, и грех –
Полез он, глаз не открывая,
И вдруг нащупал шубы мех.

Сейчас он в вещи мог любой
Увидеть кошку пред собой.
Глядела кока изумленно,
Как он вступает с шубой в бой.

Он лупит шубу все больней,
Мяучит кошка, все сильней,
В огонь полу безвинной шубы
Сует он, чтоб покончить с ней.

«Кричишь? А ну-ка перестань!»
И в жар её. А дело – дрянь:
В руках его уже не шуба,
А лоскуты, лохмотья, рвань.

Тут больно сделалось ему…
Ну что ж, успехи по уму:
Открыл глаза он наконец-то –
В ожогах руки, всё в дыму.

Он угли заливал водой,
Кричал, гоняя кошку: «Стой!»
Никак не мог он примириться
С упавшей на него бедой.

Кокнар пошел ему не впрок:
Хмель вышел, на руке ожог,
Спасибо, кошка невредима,
Зато бедняга шубу сжег.

Вот мой рассказ и завершен,
Но будет злободневен он,
Пока встречаются такие –
Пусть хоть один на миллион.

МАСПАМБЕТ - РЫБОЛОВ

Заглянув по дороге в буфет,
На собранье пришел Маспамбет.

То развалится он, то привстанет,
То вздохнёт: дескать, мыслями занят.

В нетерпении ждет он конца,
Чтоб добавить в буфете винца,

И о промысле слушает сводки,
Вспоминая с любовью… о водке.

Над собою теряет он власть,
В стул вцепляется, чтоб не упасть.

Опьянение идет по этапам.
Наконец, разразился он храпом.

Снится пьянице сладостный сон:
Ловит рыбу он сотнями тонн,

План стократ выполняет бригада,
Маспамбету почет и награда.

Чудный лов: невод тянет со дна
Штофы водки, бутылки вина.

Хоть, ему чей-то голос мешает,
Он в момент их опустошает…

Он очнулся: сидит на виду,
Окружающие как в бреду.

То, что морем ему представлялось,
Клубом, полным людьми оказалось.

За бутылку он принял свой стул,
И к нему, чтоб напиться прильнул.

А что трудно тянуть было сети –
То героя будили соседи.

Гневен голос докладчика был:
- Маспамбет, сколько помним мы, пил

Безобразно, не зная предела,
Мы терпели, но нам надоело.

Он как видно, неисправим.
Снять с работы! Что нянчиться с ним!

Встретив эти слова с одобреньем,
Зал глядит на пропойцу с презреньем,

Не поняв, голосует сквозь сон
За свое увольнение он.

                               Перевёл А.Найман
 

ТРАКТОР И КЕТМЕНЬ

На поле конь стальной трудился целый день,
А следом, как тугой, натянутый ремень,
Ложилась борозда...
Как вдруг заметил трактор:
В кустах валяется заржавленный кетмень.

"Откуда ты, старик?"
В ответ кетмень: "Ну что ж,
И вправду я теперь на старика похож...
Но много сотен лет служил я верно людям,
А ты моих заслуг, наглец, не признаешь!.."

"Эх, чем ты хвастаешь?—
Стальной мотор гудит.—
Что толку от твоих завистливых обид?
Конечно, долго ты мозолил руки людям,
Но труд ручной людьми теперь забыт!"

И трактор двинулся — гремя, исчез вдали,
А сломанный кетмень валяется в пыли...
С утра до вечера
Гудят стальные кони,
И обновляется старинный лик земли.