ИЗ ЛИРИКИ МОЕЙ ЖИЗНИ...

Мир — необъятный океан. Немало бурь и бед
Мне в нем изведать довелось,— а берега все нет!
Но вот большого рубежа достиг я по пути:
Перешагнул через порог пятидесяти лет.

Увы, не все друзья смогли дожить до этих дней —
В пути погибли, не успев достичь мечты своей...
Зато теперь, когда к луне уже взлетаем мы,
Такой чудесной стала жизнь, что жаль расстаться с ней!

Хочу я, чтоб мой каждый день был прочным кирпичом,
Ведь строим будущее мы — огромный, светлый дом.
"Итак, мне ровно пятьдесят!" — сегодня говорю,
Как будто цифру вижу я на знаке путевом.

Конечно, счастлив, кто взойдет на этот перевал —
Услышишь много в этот день торжественных похвал.
Полвека с честью провожу, а завтра — снова в путь:
В шестой десяток я шагну, где раньше не бывал.

Печаль и радость — близнецы. И вижу все ясней,
Что каждый из прожитых мной неповторимых дней
Как будто вырывает гвоздь из тела моего,—
Все меньше, чувствую, во мне становится гвоздей.

Когда вперед бросаю взор — на будущий простор,
Когда я вижу вдалеке громады новых гор,
Невольно с юностью хочу года свои сравнить,
Как будто с прошлым завожу безмолвный разговор.

Вернуться бы хотелось мне к мальчишеским годам,
Но нет, на молодость в обмен я старость не отдам!
Такие беды мне пришлось с младенчества познать,
Какие впору пережить лишь дряхлым старикам.

Я бережно считаю дни — любой из них мне жаль.
Бездонна память, все хранит: и радость, и печаль.
Хочу я смело оглядеть широкий, вольный мир,
Но пыль зловещая встает, затмив степную даль.

За шиворот схватила смерть несчастного отца,
У ложа я его сидел до самого конца,
И вот отец уже в земле... Так с отроческих лет
Осиротел я,— стал похож на жалкого птенца.

В отчаянье согнулась мать, как сломанный цветок,
Не просыхает вдовьих слез горючий ручеек...
Еще шестнадцати мне нет, а без отца живу,—
Шестнадцать лет, шестнадцать звезд затоптаны в песок.

Мать стала сохнуть — будто тлел огонь в ее груди,
Окутал нашу юрту мрак,— что ждет нас впереди?..
В ненастной тьме, под свист пурги, в слезах молилась мать
"Лишь об одном прошу, аллах,— сыночка пощади!.."

Не мог в те годы я понять, как тяжко ей одной,
Трудилась за двоих она и летом, и зимой.
"Наверно, кости у тебя стальными были, мать!"—
Так, вспоминая жизнь ее, я думаю порой.

Бывало, только улыбнусь — и счастлива она,
А захвораю — как стрелой, тревогой пронзена,
На людях сдержанна, строга, скрывает скорбь свою,
Но слезы льет, едва опять останется одна.

Щедра была ее душа — щедрей, чем у иных,
И если б не она, друзья, не быть бы мне в живых,
Тащился по сугробам я и трясся у костра,
А ноги были в волдырях и в язвах кровяных.

Все я познал: тоску и боль, обиды жгучий яд,
Легко погибнуть мог бы я, жестокой бурей смят,
Но двери предо мной раскрыл, отца мне заменил
По мудрой воле добрых дней открытый интернат.

Как вешний ветер, жизнь неслась,— я крепнул и мужал,
Джигитом закаленным стал, отцом семейства стал,
Упорно шел вперед,— и вот возник передо мной
Моих пятидесяти лет высокий перевал.

Неуловимо, словно сон, уходит время вспять,
Идут года,— вторично их уже не повидать...
Случались горестные дни, но и такие дни,
Что половину жизни всей не жаль за них отдать.

Когда я вижу, как детей целует мать с утра,
Как весело у светлых школ резвится детвора,
Припоминаю я свою сиротскую судьбу
И радуюсь: пришла в мой край счастливая пора!

Я рос несчастным сиротой... А ныне мой народ
Меня давно своим певцом с почтением зовет.
О светлый, справедливый век! О Родина моя,—
Счастливым домом стала ты, где больше нет сирот!

Когда бы не был я, как сын, родной страной любим,
Могла ли ввысь моя судьба взлететь орлом степным?
Лишь об одном жалею я: до этих славных дней,
Увы, дожить не довелось родителям моим.

Спасибо всем друзьям, чей  свет всегда во мне горит,—
В объятьях Родины моей никто не позабыт!
Хотя давно от нас ушёл Великий, наш Бердах,
Шагает с нами в светлый мир, могуч и знаменит.

Хочу, чтоб принял мой народ все, что в тиши творю,
Из глубины моей души его благодарю,
Его вниманье и хвала даруют крылья мне,
И я на них еще не раз высоко воспарю.

Глашатаем народным став, хочу страну воспеть,
Где людям больше не грозят ни кандалы, ни плеть.
Народ — безбрежный океан, и средь могучих волн
Быть каплей чистой я хочу, чтоб радостно блестеть.

Прекрасен лебедь, если он по озеру плывет,
Прекрасен старец, если он смог заслужить почет,
Но я хлеб-соль родной страны еще не оправдал,
Мой долг огромный перед ней день ото дня растет.

Любовь народа, что в меня вдохнула столько сил,
Я с материнским молоком и то бы не сравнил,—
Так много радости людской струится в сердце мне,
Что сохраню и к ста годам свой вдохновенный пыл.

Пусть даже тысячу годов прожить мне суждено,
Но жить без сверстников своих не стану все равно,—
Какая радость в мире жить без дорогих друзей?
Уж лучше мне в могилу лечь с друзьями заодно!

Да, если в этом мире жить, то лишь среди друзей,
С детьми и внуками, с женой любимою своей.
Я с поколением моим расстаться не хочу —
Хочу увидеть вместе с ним зарю грядущих дней.

Мне пятьдесят... Но разве я устал иль изнемог?
Ведь ива до ста лет живет,— и я бы тоже смог!
Трудов немало впереди, горит задор в груди,
Нет, рано мне еще стареть и подводить итог.

МАТЬ

Ты для меня одна
Дороже всех.
Ты для меня маяк
К заветной цели.
Ты помнишь всё!
Мой первый плач и смех
И первые шаги у колыбели.

Родная!
Как мне хочется обнять
Тебя,
С улыбкой детской,
Как бывало.
С какой любовью,
Дорогая мать,
Ты на своих руках
Меня качала.

За шалости ругала иногда,
К труду
Учила быть меня
Прилежным.
Я для тебя останусь навсегда
Хорошим самым,
Любящим и нежным.

Твои виски белеют сединой,
Но сколько в сердце
Материнской силы!
Я для тебя всегда—малыш смешной,
Забавный карапуз и милый.

Лишь для других
Я стал уже иным.
Дорогой в жизнь широкою шагаю.
Но и теперь единственно святым
Тебя я словом "мама"
Называю.

МЕЧТА

Мечта моя!
Она быстрее птицы.
Её полёт
Лишь с молнией
Сравним.
В час отдыха,
Едва смежу ресницы,
Вновь предаюсь мечтаньям
Неземным.

Я улетаю в мир иной окраски,
Что мне в пути
Космическая пыль!
Известно всем:
Придуманные сказки
Не раз с годами
Превращались в быль.
 

ОДНОЙ КРАСАВИЦЕ

Ты была пышна, как роза,
В дни расцвета красоты,
Горделиво, словно пава,
Охорашивалась ты.

"Красота — мой дар бесценный,
Я для счастья родилась!"
Так, наверно, ты мечтала,
Гордо в зеркало глядясь.

Свой весенний лик считал
Ты сокровищем таким,
Что лишь нехотя давала
Людям любоваться им.

Как серебряный бубенчик,
Твой лукавый смех звенел,
Вдоль реки с тобой гулял я
И от счастья робко млел...

Сколько лет прошло, ты знаешь,
Но напрасно слез не лей!..
Стала ива на прибрежье
С той поры грустней, старей.

Местом наших встреч когда-то
Было это деревцо,
Чуть увижу — сразу вспомню
Прежнее твое лицо.

Помню: сумерки сгустились,
Над рекой луна блестит,
Сердце я тебе навстречу
Протянул, как верный щит.

Чуть мерцая, улыбалась
Нам лучистая звезда.
"Мой любимый!"— так шептала
Ты мне ласково тогда...

Помню праздник я в Майпозе,
Был тогда я смел и юн,
Но на буйном козлодранье
Вдруг споткнулся мой скакун.

Наземь, прямо под копыта,
Рухнул я на всем скаку...
Приз в тот день не мне достался,
А другому смельчаку.

Думал я на состязанье
Всех джигитов превзойти
И к тебе с козлиной шкурой
Победителем прийти.

Вместо этого в постели
Я валялся много дней,
И боролась жизнь со смертью
Над подушкою моей.

А едва в себя пришел я —
Вновь увидел мир земной,
Твой родной, желанный образ,
Снова встал передо мной.

Вспомнил я твой нежный шепот,
Прежней страстью запылал
И на трех листках почтовых
Пылкое письмо послал.

Но увы!— как будто в воду
Канули мои листки...
Дни тянулись... Я извелся
От мучительной тоски.

И лишь после у знакомых
Разузнал я наконец:
Стал твоим законным мужем
Молодой джигит-певец.

Словно сразу крепко стиснул
Сердце мне стальной капкан!
Плакал я — не мог поверить
В твой бессовестный обман.

Порвались цветные нити —
Уж не свяжешь их опять...
Только зло умела, видно,
Ты влюбленным причинять!

Только зло... Такой капризной
Суеверной ты была,
Что за оборотня злого
Ночью мужа приняла.

Убежала с громким криком...
Вот, наверно, жалкий вид,
В эту ночь имел несчастный
Незадачливый джигит!

Жизнь была сильнее смерти:
Стал я крепнуть с каждым днем,
Выздоровел, сил набрался,
Новым зашагал путем.

Но тоска сжимала душу,
Будто петлею тугой
И назло тебе женился
Я на девушке другой...

"Всё красавице прощайте,
Красота не знает зла!"—
С этим древним изреченьем,
Видно, ты по жизни шла.

Четырех мужей сменила,
Дерзких прихотей полна.
И в конце концов осталась,
Будто куст в степи — одна.

Ты себе не знала равных,
В годы юности своей,
Время шло, краса увяла,—
Где ж плоды осенних дней?

Нет ни дочери, ни сына,
Чтобы их ласкать, растить,
Нет призванья, чтобы людям
Радость, пользу приносить.

Долго ты цвела, гордилась,
Но весне пришел конец...
Где же подлинное счастье?
Где созвучье двух сердец?

На запутанных тропинках
Счастья не сыскала ты,
Разнеслась, как пух по ветру,
Прелесть прежней красоты.

Мне ль искать тебе супруга?
Чем смогу теперь помочь?
Лишь вздохну: "Прощай, бедняжка!"
Да пойду печально прочь.

И помыслю с тайной грустью:
"Ведь была еще вчера
Всех красивей, горделивей,
Да прошла твоя пора!.."

В одиночестве старея,
Ты бредешь из года в год,
И "мамашею" при встрече
Детвора тебя зовет.

Пусть почетно это слово,
Но, не поднимая глаз,
Ты как будто от удара
Вздрагиваешь всякий раз.

Как Аму-Дарья не может,
Вспять, к Памиру, повернуть,
Так и волны дней бегущих,
Не погнать в обратный путь.

Где вы, годы молодые,
Дни любви, цветы весны?
Лишь струитесь перед взором,
Будто радужные сны.

МОТЫЛЁК

Лежит недвижно мотылек —
Бедняжке больше не летать:
Себе он крылышки обжег,
Стремясь огонь поцеловать.

Когда б разумнее была,
Его бы не сожгла свеча!
Так и любовь бывает зла
И смертоносно горяча.

Переступил я твой порог,
Ты смотришь, ласково дразня...
Ты — мой огонь, я — мотылек,
Смотри же, не сожги меня!

Переводы С. Северцева

ЛАДОНЬ

Друг друга тесня, беспорядочным роем
Мне в голову ломятся тысячи тем.
Не в силах связать их, желая покоя,
Я бросил перо, безутешен и нем.

Прилег отдохнуть, но и ночью не спится
От пестрого хаоса зрелых идей.
Идут предо мной земляки вереницей:
«Зовешься поэтом — себя не жалей!»

На свете разбросаны разные страны:
Одни — расцветают, другие — во мгле,
Есть реки, озера, моря, океаны,
Хватает и гор и равнин на земле.

Везде побывал человек-непоседа,
Достиг он и неба, и края земли,
Нет тем, о которых бы стих не поведал,
В дастаны и песни все думы вошли.

Скопируешь — в музыке толку не будет, —
Уж если играть — вдохновенно, до мук,
Напишешь фальшиво — читатель осудит,
И рукопись ляжет недвижно в сундук.

В сундук не пишите, поэты-чистюли,
Народ не приемлет стихи из сырца.
Жемчужины слов — бронебойные пули,
Они поражают умы и сердца.

Поддаться легко трескотне, дешевизне,
Гранение слова дается не всем, —
Ведь каждый побег расцветающей жизни —
Богатый родник поэтических тем.

Капкан бесполезен у окон жилища-
Ладонь у меня под щекою лежит...
Художник взыскательный темы не ищет;
Как зверь на ловца, чародейка бежит.

Науки и знанья ладонь породила.
Хозяин земли — человек-исполин.
Ладонь — это нежность, ладонь — это сила,
Ладонь со стихией — один на один.

Проносится спутник земли дерзновенно —
Ладонью зажжен его мощный огонь.
Достиг человек океана вселенной —
Творец этой были все та же ладонь.

Волна не рождается в тихом затоне,
Творит, созидает — великий накал.
И атомный лайнер возник из ладони,
Ладонь — это наше начало начал.

Ладонь оживляет скупые пустыни,
Ладонь — это наши жилища и труд.
Земные богатства, что созданы ныне,
От нашей ладони начало берут.

Младенцев качаем ладонями все мы,
Когда оставляют они нас без сна.
Поэт, если ты не нащупаешь темы,
Смотри на ладонь, не обманет она.

Перевод Г. Юнакова.
 

ИЗ ЦИКЛА "СТРОФЫ"

Один сказал:
—Что нам милей, чем солнце в небесах?
Другой сказал:
—А что нежней, чем розы на кустах?
Отвечу им:
—Всего милей лицо возлюбленной твоей,
Пусть даже будут у нее веснушки на щеках.

  ***

Нежно девушка глядит,
(Видно, нравится джигит)
И, не выдержав, вздохнула,
Так, потупясь, говорит:

"Тайну мне открой, джигит,
Кто в душе твоей царит?
Коль вопрос мой неуместен,
На меня не будь сердит!"

"Мой совет понять сумей:
Позабудь меня скорей,
Дома ждет меня подруга —
Та, что жизни мне милей!"

  ***

А если тот, кого считал я мудрым,
Окажется глупцом,— что делать мне?
А если тот, кого считал я другом,
Окажется лжецом,— что делать мне?

И если то, что молодо блестело,
Окажется старьем,— что делать мне?
И если то, что золотом горело,
Окажется гнильем,— что делать мне?

И если тот, кто слабым был, несмелым,
Геройство совершит,— что делать мне?
А тот, кого считал я неумелым,
Прекрасное творит,— что делать мне?

И если то, что в жизни я замыслил,
Окажется пустым,— что делать мне?
И если то, что к глупости причислил,
Окажется святым,— что делать мне?...

Ведь силу можно по труду проверить,
А цели — по поступкам разгадать,
Но я — не ясновидец, чтобы двери
Чужих сердец свободно отворять!

  ***

Все люди спят давно... Настойчивый искатель,
Лишь ты, мой друг поэт, всю ночь гранишь слова.
В стремленье к новизне ты столько сил истратил,
Что ранним инеем покрылась голова.

Гляжу на этот труд — бессонный, вдохновенный,
Тебя, усталого, как сына, жалко мне,
Зато твой смелый ум владеет всей вселенной,
Как спутник, день и ночь летящий в вышине!

Переводы С. Северцева

ИСТОРИЯ

История по трассе дней
С нелегким грузом жизни мчится,
Как вихрь.
                    И на секунду ей
Нельзя нигде остановиться.

За переходом переход,
Маршрутом через все эпохи
Летит, всему ведя учет,
Запоминая все до крохи.

Тетрадь большую завела.
Не мешкая, заносит сразу
В неё поступки и дела,
Сужденья, мысли и рассказы.

Она живым дает тетрадь,
Чтоб светлое о давних людях
И черное могли узнать
И обсудить загадки судеб.

Что было хорошо, что нет -
Рассудят люди через годы.
И будет в эпосе воспет
Герой - отважный сын народа.

Иные  малого следа
Не оставляют,
                        совершенно
Исчезнув.
                    Словно дым, года
Их жизнь развеют постепенно.

Один свой путь середняком
Прошел на «три», живя обычно.
Другой прославился умом
И силой - жил он на «отлично»!

РАЗДУМЬЯ  ЮНОСТИ

«Ты не ходи с другим!» - прошу ревнуя.
И чувствую, на удочку простой,
Лукавой мыслью пойман я:
                                                  «Другую
Вниманием ты сам не удостой!»

Ты входишь в сон мой, говоришь со мною,
Иду – птицей мысль моя парит,
И не заметил я,
                              когда с тобою
Мы стали – как железо и магнит!

                              Перевёл Аркадий Каныкин