ВОЛШЕБНАЯ
ЖЕМЧУЖИНА
(Из народной сказки)
Когда воспаряет в зенит
Фантазии яркая птица,
Всю землю она облетит
Быстрее мгновенной зарницы.
Все дали и все времена
Видны ей с высокой орбиты.
День нынешний видит она
И то, что, казалось, забыто.
Немало сложил мой народ
Прекрасных былин и сказаний,
В которых бессрочно цветет
Соцветье народных мечтаний.
И в наши прекрасные дни
Величественней год от года
Становятся явью они,
Рожденные в сердце народа.
I
Обратись, читатель, в слух:
В старину седую
В нашем крае жил пастух.
Сызмала бедуя.
Пас он долгие года
Байский скот, однако
Вечно мучила нужда
Этого беднягу.
Сколько претерпел он зла!
Знать, прогневал небо:
Не всегда в дому была
Даже корка хлеба.
Было трое сыновей
У него.
Спасенья
Не было от их затей.
Не сыны — мученье.
Где ни явятся, скандал.
Драка или склока.
Сколько раз отец ругал
Сорванцов жестоко!
И не мог на сыновей
Он найти управу.
По аулу про парней
Шла худая слава.
«Столь отъявленных задир,
Старики скорбели,—
Не видал подлунный мир
Никогда доселе...»
II
Пас однажды скот старик.
Веяло прохладой
От реки...
Раздался рык.
Взволновалось стадо.
Что за новая напасть?
С придыханьем смрадным,
Широко разинув пасть,
Тигр рычал громадный
Он готовился к прыжку,
Приседал на лапы.
Страшно стало старику.
Спрятаться куда бы?
Некуда!
Вздохнул старик.
На него могучий
Зверь метнулся в этот миг
Полосатой тучей.
Кто кого?
Смертельный бой.
Дикий бой кровавый
Разгорелся над рекой
Около дубравы.
Ухитрился так прижать
Человек руками
Тигра, что не мог достать
Зверь его клыками.
Что ни клык –
Стальной клинок.
Когти — словно сабли.
Бой вести старик не мог
Долго: руки слабли.
Зверь увертлив и силен.
Чудище степное,
Гибко извивался он,
То рыча, то воя.
Не хотелось помирать
Пастуху, но стыло
Сердце.
Стал старик сдавать,
Иссякали силы.
И в глазах уже темно.
Помощь ждать?
Откуда?
Остается лишь одно -
Уповать на чудо.
И почувствовал старик,
Что разверзлась бездна...
Но в последний миг возник
Всадник неизвестный.
Грянул выстрел –
Зверь обмяк.
И старик несчастный
Услыхал:
«Повержен враг!
Будет все прекрасно!»
И раздался стук копыт,
Стих через минуту:
Улетел стрелой джигит,
Развернувшись круто.
Сел пастух, повел кругом
Он глазами шало.
Понемногу сердце в нем
Снова оживало.
И, очнувшись наконец,
Вдаль старик всмотрелся.
Кто спаситель - удалец?
И куда он делся?
Подоспел спаситель в срок.
Бой кончался грозный.
Опоздай хотя б чуток
Всадник — было б поздно.
«Кто же — смелый человек,
Сотворивший чудо?
За кого теперь весь век
Я молиться буду?
Что же имя не назвал?» —
Спрашивал спасенный
У аллаха аксакал,
Глядя удрученно.
III
Как-то стадо под горой
Гнал пастух поляной
И увидел пред собой
Камень очень странный.
Славную находку он
Оглядел пытливо,
Обошел со всех сторон
И промолвил: «Диво!»
Так, валун из валунов,
Но с какой-то целью
Заржавелых шесть замков
По бокам висели.
Отомкнул старик замок.
И, являя чудо,
Ярок, сочен и широк,
Вспыхнул свет повсюду.
Отомкнул второй замок
И вздохнул отрадно:
Вдруг повеял ветерок
На него приятный.
Третий отомкнул замок —
И открылся взгляду
Изразцовый городок
Посредине сада.
Перед мрамором дворцов
Звонкие фонтаны,
Манят красками цветов
Пышные поляны.
Закружилась голова,
Шаг назад нетвердо
Сделал, отомкнул едва
Он замок четвертый.
Перед взором старика
Появились сразу
Разноцветные шелка.
Лалы и алмазы.
Горы злата-серебра.
Дивная посуда.
Постарались мастера:
Что ни вещь, то чудо!
Был бедняк пастух смущен,
Глядя на наряды
Многих стран, любых времен,—
Истинные клады!
Пятый отомкнул замок —
И открылись яства.
Знать, такие сам пророк
Ест в раю нечасто.
Хоть на тыщу едоков —
Сотни блюд прекрасных,
Много редкостных плодов
И напитков разных.
Отомкнув замок шестой.
Вздрогнул от испуга
Аксакал: раздался вой,
Словно взвыла вьюга.
Что-то — хоть глазам не верь —
С грохотом великим,
Полуптица, полузверь,
Налетело с криком.
Широко раскрыв глаза,
Оробевший, бледный,
Молвил:
«Что за чудеса!» —
Горемыка бедный.
«Кто-то шутит надо мной,» —
Он решил устало.
Налилось глухой тоской
Сердце аксакала.
«Кто устроил колдовство?
Хочет посмеяться?» —
И не тронул ничего
Из всего богатства.
«Жаль, что это не моё,—
Он вздохнул уныло.—
На безбедное житье
Крохи мне б хватило.
Кто ж позволит бедняку
Взять хоть каплю клада?» —
Даже зябко старику
Стало от досады.
«Погоню-ка я домой
Прочь отсюда стадо!»
Вдруг раздался голос:
«Стой!
Уходить не надо.
Ты работал много лет,
Рук не покладая.
Сколько видел зла и бед,
Спину гнул на бая.
А тобою никогда
Бай доволен не был.
Попрекал, что все года
Даром кормит хлебом».
Тяжело вздохнул старик.
Наконец-то кто-то
В первый в жизни раз постиг
Все его заботы.
Тихий голос продолжал,
Становясь грустнее:
«Расскажу вам, аксакал,
Правду о себе я.
Я жемчужина.
И дочь
Я работы черной.
И поэтому, как ночь,
Сделалась я черной.
Я дремала в черной мгле
Под семью пластами
Глубоко в сырой земле
Долгими веками.
Рассказал мудрец седой
Юному джигиту,
Где под каменной горой
Я была зарыта.
Горд и ловок был Шерип,
Смелым был солдатом.
Жаль отважного,—
Погиб
В битве с супостатом.
Завладел тогда же мной
Царь зверей могучий.
Тигр по виду, полон злой
Силою дремучей.
Никому носитель бед
Не давал пощады.
Тигр, проклятый людоед,
Был исчадьем ада.
Ты единственный, кто с ним
Как герой сражался,
Хоть и ранен, но живым,
Победив, остался.
И поэтому твоей
Стану я отныне.
Ну! Бери меня!
Владей
Кладами моими.
А когда в урочный срок
Вместе с вечной мглою
Смерть взойдет на твой порог,
Ты, простясь со мною,
Передашь меня кому
Пожелаешь.
Точно
Буду я служить ему
Службой непорочной.
Только пусть наследник твой
Будет справедливый,
Умный, скромный, щедр душой
И трудолюбивый.
А сейчас гони долой
Все свои сомненья.
Насладись моей едой
Под шатровой сенью.
Ждет приказа твоего
Аргамак прекрасный,
Стройный, в жилах у него
Бьется пламень красный.
Не нужна ему камча.
Без нее помчится
Он стремительней луча
И быстрее птицы.
Облетит весь белый свет —
Только скажешь слово.
На земле такого нет
Скакуна второго».
Голос смолк.
Старик поел
Сказочные яства.
И на аргамака сел,
Дал команду властно.
И повез его домой
Конь, гоня перед собой
Стадо...
Лет немало
С той поры в степи прошло.
И пути забыло зло
К дому аксакала.
Любо-дорого смотреть:
Дом поставил новый,
И в достатке дома снедь
Даже в год суровый.
Вырвался из цепких рук
Бая, что из бедных
Пил нещадно,
Как паук,
Кровь до дней последних.
Мудр бедняк вчерашний был.
Скромно жил и строго.
У жемчужины просил
Помощи немного.
Свой секрет не открывал
Никому на свете.
Но почуял аксакал
Приближенье смерти.
Стал он думать да гадать:
Да, пора настала
По наследству передать
Жемчуг небывалый.
И призвал он сыновей:
«Дорогие дети,
Вам желаю светлых дней,
Счастья, долголетья.
Близок мой последний час...
Вам распоряжаться
Стадом.
В нем голов сейчас,
Помнится, семнадцать.
Волю слушайте мою.
Так делите: сыну
Старшему передаю
Ровно половину.
И твоё, сынок второй,
Сердце будет радо.
Ты получишь, мальчик мой,
Третью долю стада».
Помолчав, продолжил он:
«А девятой частью
Стада, младший, наделен
Ты моею властью.
Это слово —
Как закон.
А теперь идите,
Сыновья мои, в загон
И коров делите.
Все понятно?»
Сыновья
Хмуро отвечали:
«Воля нам ясна твоя,» —
И ушли в печали.
Вышли за порог едва,
Стали совещаться,
Как на три или на два
Разделить семнадцать?
Делят эдак, делят так,
Не выходит гладко,
Разделить нельзя никак
Стадо без остатка.
«Пусть остаток будет мой!» —
Старший молвил строго.
«Ни за что! —
Сказал второй.—
Ты побойся бога!»
Младший крикнул:
«Я слабей
Вас. Пускай остаток
Будет долею моей,
И тогда — порядок!»
Крик стоит,
Хоть прочь беги!
Друг на друга глядя,
Как свирепые враги,
Разбранились братья.
Наконец один из них
Сделал предложенье:
«Пусть судья за нас троих
Вынесет решенье.
Казий славится умом.
И никто в накладе
Не останется».
«Пойдем!» —
Порешили братья.
Выслушал парней судья
И, улыбку пряча,
Важно рек:
«Труднее я
Не слыхал задачи.
Будет платой голова
Мне одна, как должно.
А шестнадцать-то на два
Разделить не сложно.
И расплатитесь со мной
Вы коровою второй.
А у вас пятнадцать
Остается.
На троих
Разделить не трудно их.
Что должно остаться?
Две коровы?
Мне —одна.
А другую младший
Сын возьмет...
Всё, решена
Трудная задача.
Старший — восемь.
Средний — пять,
Младшему довольно
И одной коровы дать.
Как, друзья, довольны?»
Но глаза у сыновей
От дележки этой
Стали круглого круглей.
Хороши советы!
Отвечали братья:
«Нет!» —
И скорей к порогу.
А судья кричал вослед:
«Накажу вас строго!
Не хотите мне платить
За совет прекрасный.
Повелю я вас казнить
С лютостью ужасной.
Я вам не бездомный пёс,
Я шутить не стану.
Вы колючки диких роз,
Правнуки шайтана!»
Набежал народ честной,
Лопаясь от смеха,
Возрастающей толпой
Смотрят на потеху
Разгорелась кутерьма.
Как понять, кто правый?
Словно выжил из ума
Казий седоглавый.
Кулаками машет он,
Так и лезет в драку.
Два джигита с двух сторон
Держат забияку.
А другие на ребят
Смотрят, осуждая.
Все толкаются, галдят,
Как щенячья стая.
Казий бешеным ослом
Крутится, невнятно
Бормоча невесть о чем,
А бранится складно.
Наконец всеобщий крик
Голосом громовым
Перекрыл седой старик,
Обратясь со словом:
«Правоверные! Народ!
Что за разговоры!
Пусть рассудит садовод
Эту злую ссору.
Он богаче всех умом.
Даст совет он верный.
Мы толковей не найдем.
Он средь мудрых — первый».
«Это что за человек?
Я его не знаю».
«Как не знаешь?
Акылбек!
Самый умный в крае!»
«Пригласить его сюда
Поскорее нужно!»
И в ответ на это: «Да!» —
Все сказали дружно.
...Встал джигит перед толпой,
Что, как рой, гудела.
Стали все наперебой
Объяснять, в чем дело.
Уяснил в конце концов,
Где зерно раздора,
И сказал:
«Помочь готов
В разрешеньи спора».
Казий, гневом обуян,
Закричал истошно:
«Всё, что скажет он,— обман.
Разве слушать можно?
Кто такой он ?
Кто такой,
Чтоб давать советы.
Ни богатства за душой,
Ни авторитета!»
Словно казия здесь нет
С речью бестолковой,
Не сказал ему в ответ
Акылбек ни слова.
Улыбнулся он слегка,
Молвив:
«Я вам, братья,
Своего дарю быка.
Сколько стало в стаде?
Восемнадцать?
Что ж, голов
Девять — половину —
Старшему без лишних слов
Отделите сыну.
Восемнадцать разделить
На три — шесть.
Из стада
Сыну среднему вручить
Шесть буренок надо.
Часть девятая — как раз
Будет две коровы.
Такова—
Отцов наказ —
Доля у меньшого.
Забираю своего
Я бычка у братьев.
Девять, шесть и две — всего,
Стало быть, семнадцать.
Выполнили мы завет
Правильно, джигиты?
В дележе подобном нет
Никому обиды?»
С восхищением ему
Вся толпа внимала.
«Нет,— сказали,— никому,» —
Дети аксакала.
Радовались млад и стар.
Только хмурый казий
Бормотал:
«Обман, базар.
Так решают разве?»
Смех кругом:
«Учись, судья!..
Не забудь урока!..»
Поспешили сыновья
К отчему порогу.
Выслушал отец сынов
И, лицом светлея:
«Что ж,— сказал,— совет толков.
Акылбек мудрее
Перессорить всех людей
Казию охота.
Лишь о выгоде своей
У него забота.
Там, где мутная вода
Распрей, тяжб, на диво
Казий извлечет всегда
Жирную наживу.
Он — отъявленный хитрец,
Мастер притворяться.
Хорошо, что вас он, лжец.
Не обвел вкруг пальца.
Хоть советы он дает
За большую плату,
Делать все наоборот
Непременно надо.
Ради блага своего
Ни за что на свете,
Никогда пример с него
Не берите, дети!
Проживите весь свой век
Мудро, интересно.
И всегда, как Акылбек,
Поступайте честно...»
IV
Седоглавый аксакал
Вновь для испытанья
Сыновей своих призвал:
«Слушайте заданье.
Принесите живо
Связку прутьев ивы».
Принесли, удивлены:
«Что за блажь такая?»
«Вашу, милые сыны.
Силу испытаю.
Постарайтесь-ка сломать
Прутьев связку эту».
Братья начали сгибать
Прутья — толку нету.
Напрягаясь, связку мнут.
Гнут, дыша устало.
Хоть один бы хрустнул прут.
Даже самый малый!
Крутят, вертят с двух концов.
Красны от натуги.
Тщетно.
И в конце концов
Опустили руки.
Пригорюнясь от стыда.
Пред отцом предстали.
«Что, не получилось?»
«Да,»—
Нехотя сказали.
«А отдельно каждый прут
Поломать пытались?»
«Это, ясно всем, не в труд,
Да не догадались».
«Как вы думаете, в чем
Смысл загадки этой?»
Старший сын повел плечом,—
Дескать, смысла нету.
Средний сын ответил так:
«Понял я, в чем дело:
Проще положить в очаг
Прутья связки целой».
«Нет,— воскликнул младший брат. -
Как не понимаешь:
Прутья веселей горят,
Если их сломаешь».
Глянул так отец, что им
Сделалось несладко:
«Вам не удалось самим
Отыскать разгадку.
Поищите у людей
Верное сужденье».
Братья, грустного грустней,
Молча вышли из дверей
В тихое селенье.
Глядь, навстречу им мулла.
О своей печали,
Что в дорогу их гнала,
Братья рассказали.
«Эй, смотрите веселей!
Трудность небольшая.
Я задачи потрудней
Каждый день решаю.
Связку прутьев поломать
О сыновью спину
Надо, чтобы воспитать
По законам сына.
Так нас учит шариат.
Видно, испытанье
Ваш отец, мой в вере брат,
Дал на послушанье.
Чтоб не оказаться вдруг
В пекле ада жарком,
Ублажайте божьих слуг
Словом и подарком».
И такой суровый взгляд
С грозною ухмылкой
Кинул он, что у ребят
Затряслись поджилки.
Перепуганы вконец,
Приплелись понуро
В отчий дом.
Больной отец
Выслушал их хмуро.
«Речь такая — западня.
Это слово злое.
Получали от меня
Часто вы побои?
Мало ль что взбредет ему!
Не забудьте, дети:
Он хитер, и потому
Вы мулле не верьте.
Так что ваш ответ — не тот.
Буду ждать иного...»
И джигиты из ворот
Молча вышли снова.
Перед ними сто дорог,
Все они открыты.
«Кто бы нам сейчас помог?» —
Думают джигиты.
« Акылбек!
Вот кто умен! —
Размечтался старший.—
Разрешит в два счета он
Незадачу нашу».
«Да,— поддакнул брат другой,—
Это ум великий.
Для него вопрос простой —
Наша заковыка».
Самый младший крикнул им:
«К Акылбеку надо
Нам идти, а мы стоим!»
И пошли три брата.
Близок путь или далек,
Неизвестно было.
Без тропинок и дорог
Шли они уныло.
Вдруг оазис средь песков!
Вправо, прямо, влево—
Острова больших садов.
Тучные посевы.
Тут бахча, там огород,
Снова сад и нива.
И та всем такой уход.
Что даешься диву.
А диковинней всего —
ловки, деловиты.
В поле — все до одного —
Юные джигиты.
Братья к одному из них
Подошли:
«Откуда Здесь взялось.
В степях глухих.
Этакое чудо?
Почему здесь не видать
Взрослых?
Нет их, что ли?
Кто ж заставил сад сажать
И работать в поле?
Кто-нибудь руководит.
Главный есть над вами?»
Им с улыбкою джигит
Отвечал:
«Всё — сами.
Здесь община молодых.
Сами собираем
Мы плоды трудов своих.
Неподвластны баям.
Есть вожак у нас, о нем
Слышали наверно.
Славен мудростью, в любом
Ремесле он первый
Вместе с матерью живет.
И ее советы
Помогают в дни невзгод
Одолеть нам беды.
Нынче крепость строит он,
Потому что баи
Смотрят косо, нас в полон
Захватить мечтая.
Акылбек его зовут.
Если обратится
Кто с бедой,
Он тут как тут.
Прилетает птицей».
«Акылбек? Да нам как раз
Нужен он.
А можно
Повидаться с ним сейчас?
Трудно?»
«Нет, не сложно».
Говоря о том о сем.
Братья с провожатым
Постучались в скромный дом.
Окруженный садом.
Акылбек провел их в сад,
Угостил радушно,
Выясняя у ребят,
Как помочь им нужно.
Улыбнулся широко
И ответил смело:
«Думаю, решим легко
Мы такое дело.
Связку даже силачу.
Будь он всех сильнее.
Поломать не по плечу,
Он не сладит с нею.
А отдельный прут — любой
Может, самый хилый.
Разломать одной рукой,
Действуя вполсилы.
Будьте дружными.
Тогда
Ни одна на свете
Не осилит вас беда.
Минет лихолетье.
Погибает в трудный час
Первым одинокий.
Вместе будете — на вас
Даже враг жестокий
Не осмелится напасть.
Кто один — бедняга:
Для него лиха напасть
Всякая дворняга.
А единство приведет
К самой трудной цели.
Хочет аксакал и ждет,
Чтоб уразумели
Вы, наследники его.
Истину такую.
И загадку для того
Задал непростую...»
V
Сыновья пришли домой.
Старец седоглавый
Выслушал их.
«Молодой
Парень судит здраво.
Зрел и мудр не по летам,
И душа открыта.
Пригласите в гости к нам
Этого джигита».
Акылбек пришел на зов.
Слушал аксакала:
«Я наслышан от сынов
О тебе немало.
И прошу я от души,
У меня забота:
Мне подробней расскажи.
Ты откуда, кто ты?»
Акылбек вздохнул:
«Скрывать
Что-то — нет причины.
Довелось мне испытать
Не одну кручину.
Мне семнадцать лет сейчас.
И была минута —
Жизнь иная началась,
Все меняя круто.
Вот уже пять лет прошло
С той поры ужасной,
А былое помню зло,
Как сегодня, ясно.
Мы, десятка два ребят,
В лес пошли однажды.
Заблудились.
Наугад
Топали бесстрашно.
Хорошо еще — топор
Кто-то взял с собою.
Разожгли в лесу костер,
Увлеклись игрою.
И назавтра лишь, горя
Из-за окоема,
Указала нам заря
Путь короткий к дому.
Мы приблизились — аул
Тихий небывало.
Словно крепким сном уснул.
Нам аж страшно стало.
Подошли — кругом разор.
Смрад беды и тленья.
Заглянули в каждый двор —
Кровь и преступленье.
И повсюду мертвецы.
Смотрим с болью острой:
Наши братья и отцы,
Матери и сестры.
Умирающий старик
Рассказал, как темной
Ночью в наш аул проник
Недруг вероломный.
Не щадил ни стариков,
Ни грудных младенцев.
Ночью было от врагов
Никуда не деться.
И до середины дня
Билось пламя боя,
Длилась дикая резня.
Кровь лилась рекою!
Многих враг в полон угнал.
Все законы чести
Попирая, добивал
Раненых на месте.
Стыла кровь от этих слов.
В оторопи все мы
Вдоль разграбленных домов
Проходили немо.
Где ж батыр Шерип — отец?
Павшего героя
Разыскал я наконец
В самом пекле боя.
Он лежал в крови, в пыли
И в одежде рваной.
Душу мне огнями жгли
Все отцовы раны.
Мой отец —
И вдруг убит!
Был он гордым, смелым.
И заплакал я навзрыд
Над отцовским телом.
Я уверен был тогда,
Что настигла маму
Та же черная беда.
И искал упрямо.
Не нашел ее.
Видать,
Обратил в рабыню
Враг ее, чтобы продать
Где-то на чужбине.
Как была ни солона
Эта мысль, но все же
На действительность она.
Как ни жаль, похожа.
И. от ужаса дрожа,
Собрались ребята,
Порешив: сидеть сложа
Руки нам не надо.
На печальном сходе том.
Чтоб не знать разлада,
Был я избран вожаком
Юного отряда.
Схоронили мы родных —
Нету горше доли.
Смотрим: вроде бы возник
Кто-то в дальнем поле.
Подошли поближе — пять
Человек несчастных.
Среди них — смотрю я — мать
В ссадинах ужасных.
Я сказал: пять человек,
А сказать бы нужно:
Пять измученных калек,
До смерти недужных.
Был кошмарен их рассказ,
Как, осилив муку,
В темный предрассветный час
Помогли друг другу
Выскользнуть из вражьих пут.
Как ползли, не зная,
Уцелела, нет ли тут
Хоть душа живая.
Несмышленые юнцы,
Видели мы: эти
Бедолаги не жильцы,
В двух шагах от смерти.
И едва сошла роса
На заре в ауле,
Четверо из них глаза
Навсегда сомкнули.
Только мать моя одна,
Несмотря на слабость,
Раны, все-таки она
Смерти не сдавалась.
VI
Враг разграбил весь аул,
В жадности лютуя,
В каждый угол заглянул.
Вымел подчистую.
Все, что в спешке проглядел
Недруг вороватый,
Я друзьям собрать велел.
Хоть и не богатый.
А какой ни есть улов.
Разыскали в чаще
Мы коней, овец, коров,
В суете сбежавших.
Рады были мы, в кустах
К счастью обнаружив
Супостатом впопыхах
Брошенные ружья.
На большой совет опять
Собрались мы вместе
И решили поискать
«Рай» на новом месте.
Нагрузили мы арбы.
Скорбно по дороге
Неизведанной судьбы
Полз обоз убогий.
Что ждало нас впереди?
Трудных и опасных
Много было на пути
Приключений разных.
Помню, вдруг услышал рык,
Мощный рев тигриный.
Поспешил, смотрю — старик
Сплелся воедино
С тигром в битве роковой.
Опоздай немного
Я — и тот старик лихой
Душу отдал богу.
Но аллах не допустил,
Чтоб случилось это.
Выстрелил я — и убил
Зверя-людоеда.
Глянул я —
Старик живой,
Хоть и стонет громко.
И за нашими стрелой
Полетел вдогонку.
Долго плелся наш обоз.
Вдруг с холма нежданно
Нам речной открылся плёс.
Травные поляны.
Там обосновались мы.
Началась работа
От зари до самой тьмы.
До седьмого пота.
То, что нам давала мать
Добрые советы.
Помогало избежать
Промахи и беды.
Малый и большой успех
Каждого в общине.
Равно радовал он всех
И тогда, и ныне.
Если б все за одного
Не были всегда мы,
Не достигли б ничего,
Уверяет мама.
Так и есть наверняка.
Недруг нам не страшен:
Даже сильного врага
За разбой накажем.
Много сделали, а ждёт
Самых неотложных
Разных дел — невпроворот,
И простых и сложных.
Все друзья мои юны.
А в заботах наших
Постоянно нам нужны
Ум и опыт старших.
Приезжайте, аксакал,
Вместе с сыновьями.
В том, что я вам рассказал,
Убедитесь сами».
VII
Был старик весьма польщен
Этими словами.
Акылбека обнял он
Слабыми руками:
“Ты мне жизнь однажды спас.
От души спасибо
Говорю тебе сейчас.
Гордый сын Шерипа.
Славен ты в своих трудах.
Вся твоя работа
Злобным недругам на страх,
Благо для народа.
Ты достойный сын отца.
Дети, призываю:
Для примера образца
Лучшего не знаю.
Следуйте за ним во всем.
Заклинаю честью
Грозным и погожим днем
С ним трудиться вместе.
И последний мой наказ
Будет для героя.
Акылбек. тебе сейчас
Тайну я открою.
У меня есть дивный клад —
Жемчуг драгоценный.
Кто владеет им, богат
Силой несравненной.
Светлой мудростью своей.
Бескорыстным сердцем
Ты достойней всех людей
Быть его владельцем.
На, возьми его. он — твой.
С помощью его ты
Разрешишь страны родной
Многие заботы.
Но запомни навсегда:
Главное богатство —
Справедливость, доброта,
Честный труд и братство!»
VIII
Читатель! Товарищ! С тобой
Настало нам время проститься.
С заоблачных высей домой
Вернулась фантазии птица.
Потомки героев моих,
Работою вы неустанной
Слагаете ныне в степных
Просторах иные дастаны.
И облик бескрайних равнин
Стал вашим трудом созиданья
Прекрасней старинных былин,
Чудеснее древних сказаний.
Заканчивая свой рассказ,
Хочу, чтобы вновь прозвучала
Напутственным словом для вас
Последняя речь аксакала:
Храните единство всегда!
Заглавное в жизни богатство:
Открытость сердец, доброта.
Труд честный и вечное братство!
Перевёл Аркадий Каныкин
ЛАСТОЧКА, БОГОМОЛ
И ЗМЕЯ
Под навесом посмотри:
У стрехи гнездо. Внутри
Под защитой потолка
Три пушистые комка.
Как положено у птиц,
Расколов тюрьму яиц,
Веселятся без конца
Красноклювых три птенца.
Мама ласточка нежна –
Поит, кормит их она,
В клюве воду им несет,
В клювы мошек им сует.
А птенцы пищат, орут
И опасности не ждут.
***
Вожделенья не тая,
На гнездо глядит змея.
Леденит змеиный взгляд,
С языка сочится яд.
«Высоко, но не беда,
Я долезу до гнезда.
И сегодня ж поутру
Этот выводок сожру!»
По подпорке поползла.
Видит ласточка-беда-
Спрятать деток – но куда?
До гнезда всего аршин
Не дополз шипящий джинн.
Птичка пулей из гнезда
Понеслась бог весть куда,
И минута не прошла-
Богомола принесла.
Он хоть мал, да в драке зол,
Этот черный богомол,
С ним и горе – не беда:
Притаившись у гнезда,
Ждет мгновенья, чтоб напасть.
Вот змея раскрыла пасть…
Знать бы глупеньким птенцам,
Что за зубы скрыты там.
-Здравствуй, милая моя, -
Шепчет ласточке змея:
Вылетай-ка гостью встреть,
Заждалась меня? – ответь!
Я ползу к тебе, мой свет,
Приготовь-ка мне обед.
Ласточка змее в ответ:
- Для тебя обеда нет.
Ты не друг мне, и притом
Не звала тебя я в дом.
У тебя душа черна,
Знаю – кровь тебе нужна,
Не сочи здесь страшный яд
И ползи себе назад.
Запылал змеиный взгляд,
Закипел змеиный яд,
Зашуршала чешуя,
И воскликнула змея:
- Шутки шутишь ты со мной,
Лучше тон возьми иной.
«Пищи нет» - твердишь одно,
А в гнезде птенцов полно.
Обнаглела ты совсем,
Вот птенцов-то я и съем!
И змея, сказавши так,
Проползла последний шаг,
Вновь отверзла злую пасть –
Вот сейчас напьется всласть…
В это время богомол
В глаз подлюгу уколол,
Разодрал и в тот же миг
В мозг ей щупальцем проник…
На траву упало тело,
И злодейка околела.
***
Душегуба не жалей,
Бей его, до смерти бей!
ДВА ДЖЕЙРАНА
I
— Люди! Слушайте! Для вас,—
Объявил охотник важно.—
Я историю припас.
Наши горы знает каждый.
Там, на выжженном плато,
Царство камня вековое.
И места есть, где никто
Не ступал еще ногою.
Там гнездятся по ночам
Серебристые туманы,
Днем блуждают по камням
Тонконогие джейраны.
Привлекают их сюда
Травы, что растут по склонам,
Родниковая вода,
Мчащаяся, с тихим звоном.
Слух и сердце веселя,
Бродит в травах ветер звонкий.
Здесь жила одна семья:
Мать газель и два козленка.
Как посмотришь на козлят —
Словно мягкие игрушки.
Глазки весело блестят,
Чутко вздрагивают ушки,
Тишина, трава, вода —
Что еще для счастья надо?
Не заметили, когда
Отошли они от стада.
Проходили день за днем,
За неделею неделя,
Благодатный мир кругом
И на сердце у газели.
Что желать?
Козлята с ней,
Бодры, сыты и здоровы.
Не бывает здесь людей
И надежней часового
Возвышается скала,
Закрывая путь в ущелье.
Жизнь спокойная текла
В небольшой семье газели.
Но, не зря со дней седых
Есть в народе поговорка:
«Кто отбился от своих,
Сокрушаться будет горько».
Не бывает никогда,
Чтобы счастье длилось долго.
Подбирается беда
К безмятежным втихомолку.
Нарушая долгий мир,
Тенью смерти
В эти горы,
Предвкушая сытный пир,
Заявился волк матерый.
Хоть и был волчище стар
И обметан сединою,
На равнине для отар
Оставался он грозою.
Сколько горя он принес!
Не было со зверем сладу.
Тщетно выделил колхоз
Небывалую награду.
И умелые силки,
И лихие волкодавы,
И охотничьи флажки,
Многолюдные облавы—
Для матерого ничто.
Он от пули и капкана
На высокое плато
Скрылся—к ужасу джейранов!
И газель, затрепетав,
Слишком поздно увидала
Над ковром душистых трав
Морду зверя
С пастью алой!
Кликнула газель козлят,
Кинулась по склону было…
Быстро глянула назад—
Горе сердце поразило.
Спрос велик ли с малышни!
Мать кричит им—
Все без толку.
Любопытствуя, они
Смотрят весело на волка.
Глупеньким, неведом страх
Несмышлёнышам-козлятам.
И газель с огнем в глазах
С малышами встала рядом.
Приближается злодей.
В сердце матери стучится
Боль одна: спасти детей
От проклятого убийцы!
Зная—ей несдобровать,
Без надежды на спасенье
Все-таки вступила мать
С волком в смертное сраженье.
Прыгнул волк.
Его прыжок
Был ошибочным немного.
Чуть задел газели бок.
И слегка поранил ногу.
Увлекая за собой
Зверя, в сторону скакнула
Антилопа, бьет ногой,
Гневно голову нагнула.
Прыгнул волк опять—тотчас
Вскинулась коза, копытцем
Выбила горящий глаз
Разъяренного убийцы!
Этот бой запомнил волк,
С той поры став одноглазым…
И охотник вдруг умолк,
Прерывая повесть разом.
II
Оглядел охотник нас,
Испытав терпенье наше,
И бесхитростный рассказ
Он повёл спокойно дальше…
-Словно ветер вихревой,
Напрягаясь, что есть силы.
От ложбины роковой
Мать детишек уводила.
Отдавался каждый шаг
Нестерпимой болью в теле.
Но сильней был страх, что враг
Кинется вдогон газели.
И ничто уже козлят
Не спасет тогда от смерти.
И помчалась наугад.
И когда устали дети.
До предела, до конца,
Так, что не держали ноги,
Стали сбивчиво сердца
Биться, - встали на отроге.
Огляделись.
Небосвод
Был совсем, казалось рядом.
Чуть приметней ключ течёт-
Маловато и козлятам.
Отдыхая, на лужок
Прилегли.
А у газели
Раны, словно злой ожог,
Всё сильней, сильней горели.
Смотрят горестно вокруг.
Так бедняжка ослабела,
Что сама печально вдруг
Поняла, что плохо дело.
Поглядела на козлят,
Словно в чём-то виновата.
Материнский этот взгляд
Был тревожнее набата.
В нём тревога за детей
Разгоралась, словно пламя.
Кто сказать сумеет ей,
Что же станет с малышами,
Ежели она умрет?
Что - кто скажет
Станет с ними!
Над газелью небосвод
Закружился синий-синий.
Подступала темнота,
Сердцу становилось тесно.
Призывала навсегда
Смерти гибельная бездна.
Трудно голову держать,
Одиноко, зябко стало.
Попыталась робко встать,
Попыталась – и упала.
Почернели небеса
У нее в глазах,
Сквозь веки
Проступила вдруг слеза.
Вздрогнув, замерло навеки
Сердце матери козлят.
Ничего не понимая,
Малыши в упор глядят:
Мать беззвучна,
Как немая!
Тормошат ее слегка,
Лижут ей глаза и шею,
Мягко, тычутся в бока,
Мол, вставай, вставай скорее!
Льнут они тревожно к ней,
Прижимаются пугливо.
А газель все холодней:
Детям стало сиротливо.
Не рассудком, а чутьем,
Поняли козлята вскоре,
Что пришло к ним
Этим днем
Самое большое горе...
Но внезапно за скалой
К вечереющему небу
Взмыл протяжный волчий вой,
Устрашающе свирепый.
Вновь охотник замолчал,
Оборвав неясной фразой
Свой рассказ...
Козлят догнал
Волк-
Разбойник одноглазый?
Неужель судьба сирот
Оказалась столь плачевной?
Гром грохочет.
Дождь сечет.
Распевает ветер гневный...
III
Спрятаны вершины гор
В предрассветные туманы.
Пробуждается простор.
Скоро вспыхнет луч багряный.
По равнине заревой
В шапке яркой, словно солнце,
Мчится всадник удалой
На прекрасном иноходце.
Это дедушка Розым
По степи летит стрелою.
Сколько лет мы дружим с ним
Крепкой дружбою мужскою!
Рассказать хочу о нем
Вам, друзья, хотя б немного.
Он прошел в краю степном
Жизни трудную дорогу.
С детства ловок и силен,
Непростым занялся делом:
В лошадей влюбившись, он
Стал наездником умелым.
Тренировка лошадей!
В этой вековой науке
С давней юности своей
Превзошел он всех в округе.
И—загадка для меня—
До сих пор седок отважный
Помнит каждого коня,
Виденного хоть однажды.
Полон дерзости и сил,
Дружен с песней и стихами
Молодой наездник жил
Ярко, весело, как пламя!
Удалой джигит Розым,
Скачек и борьбы любитель,
Был всегда непобедим.
Прирожденный победитель!
И теперь, хотя года
К юбилею вековому
Клонятся,
Пример всегда
Подает он молодому.
Бодр и крепок аксакал!
Взор орлиный,
Шаг упругий.
Он к себе не подпускал
Всевозможные недуги.
Грозной старости самой
Не уступит даже в малом
Этот старец вековой!
Полюбуйтесь аксакалом!
Из Нукуса дед Розым
В небольшой аул глубинный
Приезжал к своим родным—
Навестить внучат и сына.
Был простым рабочим сын.
Но, трудолюбив и честен,
Здешним жителям равнин
Добрым мастером известен.
Это слышать от людей
Было старику приятно;
«Он, как вы, знаток коней,
Скромный и охотник знатный.
Холит фермерских коров.
Ставит хитрые капканы
На лисиц и на волков.
Приручить сумел джейрана.
Конь его—наверняка
Нет резвее в нашем крае».
На лихого рысака
Посмотрел старик, мечтая:
«Прокатиться бы на нем!
Почему бы нет, однако?»
Оседлал и ремешком
Тронул старец аргамака.
И понесся конь стрелой
Сквозь простор без понуканья.
Вдруг козленка пред собой
Разглядел Розым в тумане.
Джейранёнок-сосунок,
Чуть прихрамывая, боком
Тщился скрыться—и не мог,
Уходя неровным скоком.
И подумал аксакал:
«Толи он поранил ногу,
Толи маленький устал,
Пробежав равниной много.
Почему он одинок?
Как отбился вдруг от стада?
Мир степей к таким жесток,
Слабый здесь не жди пощады.
Пусть бежит?
Ни одного
Даже шанса выжить нету.
Нет, поймаю-ка его
Я для внука Жамиета!»
И привстал он в стременах
И пустил коня в погоню.
У козленка страх в глазах:
Он в степи как на ладони.
Ни укрыться за скалой,
Ни умчаться вверх по склону.
Мечется в траве степной,
Тихо стонет обреченно…
IV
Дом просторный.
В нем живет
Наш прославленный в районе
Жиекен—животновод.
Во дворе его, в загоне,
Есть джейран.
Он уже дает отменный
Многочисленный приплод
Для хозяйства Жиекена.
Жиекен—передовик,
Труженик неутомимый,
Он достойный сын Розыма.
И гордится им старик.
... Жиекен пришел домой
С фермы, кликнул Жамиета:
«Слушай, сын:
Где мой гнедой?»
«Дедушка на нем с рассвета
В степь уехал».
«Нет его
До сих пор?»
«А что такого?»
«Как бы не было чего...
Он умелый и здоровый,
Но ему почти сто лет!
Это все-таки немало...»
Улыбнулся Жамиет:
«Дедушка у нас удалый.
Все такому нипочем!»
Жиекен вздохнул:
«Конечно...
Что ж, немного подождем.
Может быть, сейчас беспечно
Отдыхает у друзей?
У него их здесь немало...»
Время шло.
За грань степей
Опускаться солнце стало.
Жиекен обходит двор.
Улыбаясь, видит: хмуро
Пес его вперяет взор
В сохнущую волчью шкуру.
В огороде, на задах.
Та на колышках распята.
Зверь, внушавший долго страх,
Зверь, урон нанесший стаду,
Умный хищник, наконец,
Пару дней тому
В распадке
Заработанный свинец
Получивший под лопатку!
Жиекену повезло,
Что охотился матерый:
Это волка отвлекло.
А иначе бы нескоро
Он попался под заряд.
Зол и голоден был, видно.
И охотник двух козлят
Спас от пасти ненасытной.
Одного козленка он
Смог поймать.
Малыш пугливый
Заскучал, попав в загон,
Сторонится всех тоскливо.
Третий день не ест, не пьет,
Между прутьями забора
Смотрит, словно помощь ждет,
Дышит ветрами простора.
Что с ним делать?...
В этот миг
Подскакал и крикнул звонко
Внуку радостный старик:
„Жамиет, возьми козленка!
Принимай подарок мой
Да ухаживай как надо!
„Есть у нас уже такой.
Дедушка,
Они—два брата?“
«Может быть».—
Ответил дед,
Глядя весело на внука.
Подивился Жамиет:
«Как приветствуют друг друга.
Разлучила их беда,
Если впрямь они родные.
Их теперь-то никогда
Не коснутся ветры злые...»
В самом деле, у козлят
Выдался прекрасный праздник.
Их отныне оградят
От нежданных встреч опасных.
Люди лаской и добром
Приручат их постепенно.
Станет им родным гнездом
Двор веселый Жиекена...
Мне случилось в тот аул
Заглянуть через полгода.
И, конечно, завернул
Ко двору животновода.
Вещей силою земной
Налиты уже на диво,
Два джейрана предо мной
Красовались горделиво.
Как прекрасны их глаза,
Позабывшие кручину,
Отражают небеса!
Мышцы – сжатые пружины!
На равнине день-деньской
Вольно бродят оба брата
И довольные домой
Возвращаются к закату.